Новицкий только теперь спохватился, что попал в ловушку.

– Ну, вообще-то ты прав, – буркнул он в замешательстве. – Понимаешь, это ведь Янек устроил. С ним и поговоришь, он через два-три дня вернется.

Томек испытующе смотрел на друга. Неужели Смуга нарушил договоренность и стянул что-то из сокровищ инков?

– Что ты крутишься, Тадек? У вас ведь и оружия не было! – сказал Томек.

– Ну уж, все не так плохо, – возразил Новицкий. – Глянь-ка на стену, узнаешь свой штуцер?

– Черт побери, верно! Откуда он у тебя? Новицкий, довольный, что удалось ему прервать очередь щекотливых вопросов, прыснул, видя недоумение своего любимчика.

– Помогла нам одна такая милая, влюбчивая девчонка, Агуа, одна из жен шамана, – объяснил он. – Благодаря ей и ее муженьку, который оказался благородным человеком, мы получили оружие и сумели сбежать в последний момент до начала резни. Длинная и запутанная эта история. Мы с Янеком все как следует вам расскажем в подходящее время.

– Пока что я ничего не понял, в голове у меня полная неразбериха. Вы оба должны будете все нам объяснить. А что было дальше?

– Достигли мы с освобожденными индейцами из племени пира Боливии. Эти несчастные тут же стали мстить тем, кто обманом затянул их в рабство. Пришлось нам немного их поддержать, знаешь ведь, мы, как и ты, не можем стоять в стороне и смотреть на несправедливость. Ну вот, при случае досталось этим эксплуататорам на тайных плантациях коки. К индейцам из племени пира присоединились другие индейцы и метисы. В конце концов хотели уж идти на Ла-Пас и свалить правительство.

– Боже мой, так это именно вы с господином Смугой вызвали революцию в Боливии? – воскликнул Томек, пораженный необыкновенными рассказами друга.

– Да какая там революция? – искренне возмутился Новицкий. – Ну, было такое, что некоторые напуганные эксплуататоры поубегали в глубь страны и сеяли там панику, но вскоре мы со Смугой уняли бунтовщиков.

Томек в полном ошеломлении лишь взирал на друга.

– Что у тебя в этой бутылке? – прервал он, наконец молчание.

– Ром, не ямайский, правда, но ром, – ответил Новицкий.

– Налей мне капельку, что-то мне нехорошо. Новицкий охотно наполнил стакан, сам отпил прямо из бутылки. Томек сделал глоток, глубоко вздохнул, сказал:

– Значит, это из-за вас идут беспорядки по всей Боливии и ведено чрезвычайное положение. Сообщение прервано. Из-за вашей революции нам пришлось идти вам на помощь окольным путем, через Гран-Чако и Мату Гроссу, тысячу километров! Хотел бы я посмотреть на физиономии наших друзей, когда они все это услышат!

– Кто же мог предвидеть, что вы пойдете через Боливию! – оправдывался Новицкий.

– У нас не было выбора. Восстание кампов отрезало путь через перуанскую Монтанию, а в Ла-Пасе мы узнали о революционном брожении в северных провинциях Боливии. Только благодаря отцу удалось нам выехать на юг последним поездом, что шел на Гран-Чако.

– Да, неважно получилось, но зато вы столько увидели, жалко, что меня с вами не было, – заметил Новицкий. – Ну, не было бы счастья, так несчастье помогло. Обратная дорога в Манаус нам обеспечена. Целых два месяца собираем мы разные интересные предметы для Гагенбека и музеев. Думаю, заплатят неплохо! Да, кроме того, компания, что строит железную дорогу Мадейра-Маморе [117] , щедро нам заплатила за то, что мы отогнали бандитов, которые напали на лагеря строителей.

– Значит, ты здесь даже работаешь? – удивился Томек.

– А как же! Работы здесь хватает! Те индейцы, которые хотели идти скидывать правительство в Ла-Пасе, подбивали меня, чтобы я их вел, а они выберут меня президентом Боливии.

– Ну и что ты?

– Должность канцелярской крысы, да еще в таком высокогорье – это не для меня! Тем не менее, провозгласили они меня генералом и теперь все так называют.

В эту минуту появился Фелипе.

– Люди готовы, генерал! – объявил он.

– Идем, Томек, только выпьем еще на дорожку. Фелипе, ты тоже глотни, – предложил Новицкий.

Трудно описать ту огромную радость, которую испытали все участники экспедиции от неожиданной встречи с обоими друзьями. Когда вернулся из разведки Смуга, не было конца рассказам и признаниям. Только Смуга, вопреки ожиданиям Томека, как-то преуменьшил всю историю выкупа рабов из племени пира. Этот факт дал Томеку обильную пищу для размышлений, тем более, что Смуга подарил Салли и Наташе по великолепному изумруду, он якобы дешево купил их у индейцев. Смуга и Новицкий демонстрировали друзьям коллекции индейского оружия, оригинальные пончо, разукрашенные кожаные пояса, кухонную утварь, шкуры крокодилов, пум, змеиную кожу, чучела неведомых птиц, а также мешочек с необработанными изумрудами, приобретенными у индейцев из Мату Гроссу.

– Нам же все это не увезти! – воскликнула Наташа.

– Это настоящие сокровища! – вторила ей Салли.

– Стоит только несостоявшемуся президенту Боливии, генералу Новицкому, что фактически правит сейчас всей провинцией, шевельнуть пальцем, как у нас будет сколько угодно носильщиков-индейцев, – весело заявил Смуга. – От Гуажара Мирим до Порто-Вельо, где мы сядем на корабль, всего триста шестьдесят семь километров.

– Останавливаться мы можем в лагерях строителей железной дороги, – прибавил Новицкий.

– А кто ведет это строительство? – полюбопытствовал Вильмовский.

– Весьма предприимчивый американец, инженер – полковник Черч. Я познакомился с ним в Манаусе, – пояснил Смуга. – Боливия, подобно Парагваю, лишилась выхода к морю и поэтому крайне заинтересована в прокладке этой дороги. Линия Маморе-Мадейра позволит перевозить каучук из окрестностей Акре в Порто-Вельо, а оттуда водой по Мадейре и Амазонке в морские порты. А ведь до сих пор носильщикам-индейцам приходится тащить каучук в Порто-Вельо на своих спинах, через первобытные джунгли, где полным-полно враждебно настроенных индейцев и бандитов.

– Боливия может пользоваться чилийскими и перуанскими портами, – заметил Томек.

– Может-то может, да только через труднодоступные Анды, огибая Южную Америку, а это все сильно удорожает каучук, – ответил Смуга.

– Положение изменится с окончанием строительства Панамского канала, – вставил Уилсон.

– Кто знает, какой из этих двух путей вступит в строй первым. И то, и другое строительство, очевидно, продлится еще несколько лет, – ответил Вильмовский. – А каким образом ты встретился здесь с господином Черчем?

– Мы на боливийско-бразильской границе стали в некотором роде знаменитостями, – усмехнулся Смуга. – Черч услышал о нас от индейцев и прислал сказать, что он ждет меня в Гуажара Мирим. Он предложил организовать вооруженную охрану строительных рабочих. Немножко это было рискованное предприятие, но нашему «генералу» пришлось по душе. Черч неплохо заплатил и обеспечил нашей экспедиции переезд на судне из Порто Вельо до Манауса.

– Когда мы можем отправляться? – поинтересовался Уилсон.

– Недели через три, – ответил Смуга. – Нам надо закончить здесь свои дела. На строительстве дороги работает метис Пабло, он к нам присоединился, когда мы бежали от кампов. Он должен был плыть с нами в Манаус, по ему понравилось работать у Черча. Я прощусь с ним при случае. А вы пока отдыхайте, посмотрите окрестности. Можете пару раз поохотиться.

– Вы собираетесь еще раз побывать в лагерях строителей? – спросил Томек.

– Да, собираюсь через два дня. Ты хотел бы со мной поехать?

– С удовольствием, – признался Томек. – И наговоримся как следует.

Смуга незаметно улыбнулся, раскуривая трубку. Он догадывался, что так беспокоит Томека и как нетерпеливо он ожидал объяснений.